На той неделе один из преподавателей в конце пары взял с чьего-то стола книгу Валерия Аграновского «Вторая древнейшая. Беседы о журналистике» и показал ее всей группе. Он спросил нас, считаем ли мы, что книга названа удачно.

Доцент намекал, а позже сказал это и прямо: такое название можно понять неоднозначно. Всем известно, что первая древнейшая профессия — проституция, а, стало быть, журналистика — тоже, «продажная девка капитализма». Преподаватель, конечно, получил филологическое образование, к журналистике имеет отношения мало, книгу не читал, а значит его толкование заглавия вполне объективно.

То, что вторая древнейшая профессия часто по своим принципам совпадает с первой, всем очевидно. Журналисты сами давно это доказали. Гораздо интереснее, то, что кандидат филологических наук сразу увидел неоднозначность в названии, а журналисты, похоже, написали, вычитали и издали, «не почувствовав подвоха».

На отделение журналистики, надо сказать, я пошел еще и из простого любопытства. Мне интересно, почему многие уважающие себя московские издания либо молча стараются не брать выпускников журфака, либо даже четко указывают это в вакансии. Я предположил, что главная причина — журфак выпускает журналистов в плохом смысле этого слова: амбициозных, со знаниями, ограниченными прочитанной художественной литературой, нахватавшихся по верхами, не желающих вникать в предмет, о котором пишут, и так любящих использовать бессмысленные штампы.

Книга, которую, как нам уже сообщили, на первом семестре придется «выучить наизусть», пока совсем не опровергает это. При этом я не хотел бы оказаться в положении «не читал, но осуждаю»: и мои, и преподавательские рассуждения построены только на названии. Вполне возможно, что в тексте книги оно обыгрывается, или, наоборот, там объясняется, почему нам неизбежно придется заимствовать принципы у первой древнейшей.